Сегодня я ничинаю серию рассказов под названием «нерационализмы». Идея пришла после просмотра спектакля «Сцена» Валер Новарина (La scène, Valère Novarina). Откровенно говоря, я неосознанно занимался подобным деянием еще до этого. В техпроцессе изготовления сайтов иногда нужны так называемые рыбы – некий бессмысленный текст, который вставляется в нужные страницы. Я набивал туда белиберду и почти всегда получалось очень смешно. Вот и сейчас вашему вниманию… Можете даже поискать в этих творениях смысл. Возможно, он есть.
Раздолбая не было дома, краска разливалась по мраморному паркету пастельной рябью. Пять процентов от сборов пошло в кассу прямой кишки. Никто об этом не пожалел. В небесах загорелся пломбир и кусались бородавки. Держи кактус! Он вкусный и красный. Лимон, патрон, гидрокартизон и ляпсус дармоед. Как же это все засыпалось по локомотивному пармезану? Никто этого не знал, а пахнуть должно было чуть пониже. Без этого восемь процентов заугливания не расцветало восковой зрелостью за углом в кефире.
Как же это так? В чем же тут селедка? Задумался? Ан нет. Ку-ку. Войдите. Это я, леопард плесневелый. Кексы похрустывали на кремовом огне, но спина чесалось невыносимо. Вася, ты домкрат? Эх, Вася. Почему ж ты не домкрат? С забродившим пропаном ты никому не нужен.
Бурчал самовар, и призывники водили хороводы. Ложись! Красные скачуть! Макаки кинулись в рассыпную, но портянки намотать забыли. Матрешка, выбери меня. Лопату, лопату вытащи из-под матраца! Зачем ходить в гости, когда крокодилы летают вдоль забора и престидижитаторов никто не боится ни днем, ни летом.
Смеркалось. Горбатые локальные ботфорты простирались поперек брандмауэра смрадной, но затаренной серенадой. Амба, воскликнул Чапаев и упал на перигей восточно-гринвичского лоботряса точно нижним темечком. Вашу кашу Маше в рот! У него взошла испарина, а майка все ж оставалась сзади. Ковали железо прямо на диване, и мед сочился из форсунок тонкой струей, рассекающей мокасины прямо на лоскутья купюр. Танцуют все! Полька-бабочка, ля-ля. Кваса больше нет, но струганные доски торчат из гвоздей прямо на восток. Куда ж нам, философствующим дояркам, постигать глубины Меандра. Добраться б до Парижа ровно в восемь процентов ниже нуля. Эх, прокатил бы всех по очереди до ниточки. Только вот деньги высохли не вовремя.
Брать или не брать, но без лифчика ничего не видно. Армагеддон, однако. Вилы, блины и паровоз медленно сталкивались друг с подругой в хаосе броуновского трепыханья последней свежести, но рыба в Каме была. Она как прыгнет, да так, что щетка отбрасывает последние ворсины. Напильники были тупыми и заточенными наоборот с севера налево. Где же Брежнев? А вот он, закатился под печенье с килькой.
Лимузин растекался по портмоне, но макароны были вкусны как зимний дождь на понтоне.
Заряжай! Тик-так. Никого нет дома. А вы кто? Торт из гуталина. А, тогда понятно, почему в колбасу забыли вставить три шурупа. Медицина тут бессильна. Трусов ему больше не шить. Все равно три мегабайта лимонада впитались в толщу вазелина. Баран жевал траву. Медь куется, а шестерни бегемотов трещат по коровнику медленным шагом, выписывая восьмерки на лохматых просторах галактики NG 345. О, куда забрался, патриот Мельпомены, Гарибальди дубовой вешалки. Видать цукини не влезали между пальцев.
Страсти разгорались бревенчатой стружкой, а рассвет все не наяривал. Любовь росла в лабиринте бастиона президента пирамидонового морса, а красные так и не прискакали. Какая жалось эта ваша набивная глыба. Дети подземелья углублялись ближе к ядреному центру восемнадцатого сплетения тыквенного полушария, а матросы считали полоски на тельняшках. Баланс не сходился и пластилин засох. Жаль колобка. Больше ему не румянится на закрылках мастодонта, смирно загорающего в майке с надписью «Любите вовремя, но осторожно».
Да, тяжела ты самка матриархата. Прожурчала вода в сливном бачке капустой первоцветной, и занавес опустился на колосья помидоров. Антракт…
Эту статью можно копировать на другие веб-сайты без моего разрешения при условии размещения в ее коде подписи в виде гиперссылки: <a href="http://www.alx.lv/">Александр Щербин</a>.
Семь прядей во лбу. Ниже ватерлинии только копчик
